Я решила наконец рассказать эту историю здесь, потому что она слишком популярна и идет сразу после вопроса "Как съездили?" (в Гоа - прим. ред.).

Итак, запомните: когда на всяких тревел-форумах дауншифтеры пишут, что индийский поезд – это лучший способ узнать Индию, вы их шлите к черту. Потому что дауншифтерам и на песке спать прикольно, и под баньяном у них шакти. А если вы обладаете хоть толикой неуместного в Индии снобизма и считаете себя созданием в меру брезгливым – гоните прочь мысли о подобных авантюрах. Итак, история про чересчур самоуверенную Таньку.

Билеты на поезд Дели-Гоа мы заранее не купили. Платеж с моей "виза" не прошел. Но я ж очень много изучала эти чертовы форумы, была умная и подготовленная. Билеты на поезд индусы выкупают месяца за два – страна густонаселенная, путешествовать любят, а денег мало. Те, кто не озаботился заранее, покупают на вокзале место в листе ожидания и отправляются дженерал-классом – сидя и за решеткой. Порционно – согласно листу ожидания. По своей "туристской квоте" я купила вполне полноценный билет, вне листа ожидания. Только вот в купе, на которое я рассчитывала, меня не пустили по причине отсутствия мест. И в плацкарт тоже. Меня ждал кошмарный дженерал с самой бедной и грязной прослойкой населения Индии и двое суток в положении сидя. Я утешала приунывшего Русю лозунгами "русские не сдаются" и "щас на лапу дадим проводнику". Нашли, дали тысячу рупий (билеты обошлись в 800). Он даже дал нам какую-то бумажку с собственной подписью и напутствовал – выбирайте, мол, любой плацкарт. Мы залезли, уселись и довольные, как бобики, поехали до Агры. Два с половиной часа безмятежности и спокойствия. А потом зашли буйные индийские тетушки, предъявили свои билеты и выселили нас в тамбур, поближе к сортирам. При всей моей толерантности и почти небрезгливости, ссаками от туалета воняло невыносимо. На станциях воняет и того пуще, потому что индийские проводники не парятся закрыванием мест отхожих на подъезде к городам. А еще идущие отлить индусы регулярно пытались меня задеть хоть плечом, хоть рукой, потому что прикоснуться к белой это пиздец, как круто. На ближайшей остановке я отправила Русю искать нам свободные места и пошла убивать проводника, потому что ночевать под дверью сортира мне не позволяют интеллигентские предрассудки. Индийская версия Анны Карениной не удалась, потому что эта лысая сволочь на перроне не показалась. В тихом ужасе я стояла в тамбуре, и впервые меня не спасал ни язык, который по ходу только до Киева доводит, а не до Гоа, ни баксы в кошельке, которые, по идее, решают везде, кроме индийского поезда. Русе было похер, он смотрел в окошко и считал срущих на рельсы индусов.

Перед тем, как продолжить свое повествование, я должна оговориться – эта история никак не отразилась на моей безграничной любви к Индии. Я по-прежнему уважаю жителей этой страны за многие душевные качества, до которых мне как от Дели до Гоа пешком. И скоро вы узнаете, что это заслуженно.

Итак, Руся безмятежно считал срущих индусов. Явление это для белых столичных жителей уникальное, и даже видавшая виды я с изумлением созерцала идиллические рядки сидевших прямо на рельсах, лицом к поезду, чуваков. Почему они не скинутся всем селом хотя бы на яму в кустах, я так и не узнала. Сами понимаете – это не то, что будешь обсуждать с попутчиками в положении "зайца". Зато эта картина убедила меня в мысли, что аэропорта я здесь не найду, и ночь так и предстоит провести в романтических ароматах сортира. На минуточку напомню, что на дворе было 14 февраля, и сука, это самое незабываемое 14 февраля в моей жизни! Короче, я скрипела зубами так, что Руся научился разговаривать по-английски и пошел общаться с вагоном. Вернулся с индусом, которого я упорно зову Мойшей, но он, кажется, Мониш. Мойша, добрый человек, пригласил нас поспать пару часиков до отбоя на его полке. Только полка у него оказалась верхняя, да и спать в семь вечера я как-то не могу. Нас гостеприимно усадили с собой и старались сильно не глазеть. Я читаю книжку и стараюсь не думать о приближении часа икс, когда нам снова придется вернуться в тамбур. И тут мой драгоценный мальчик ставит локоточки на коленочки, щечки на ладошки и засыпает сидя. Этого мое хрупкое сердце не выдержало, потому что Руся впервые ехал в отпуск, и я не могла смотреть на него, спящего сидя, да на и меня, спящую под туалетом, че уж там. Я взвыла, потому что в любой непонятной ситуации начинаю выть. Индусы, как бананы, свесились со всех полок. Русская. Блондинка. Со странной прической. РЕВЕТ! Немая сцена, а потом всеобщая беготня. Мойша привел начальника поезда. На каком-то дичайшем диалекте мне полчаса всем поездом что-то внушали, потому что Руся снова перестал разговаривать на английском. Я по ходу тоже. Индусы в этом плане уникальны – если ты их ни хуя не понимаешь и переспрашиваешь, они станут говорить еще быстрее и неразборчивее. С каждым разом. Когда я поинтересовалась, не перешли ли они незаметно для меня на хинди, начальник поезда обреченно махнул рукой, спросил "Гуд?" и ушел. Я на всякий случай кивнула, потому что для меня было гуд все, что угодно, кроме воссоединения с сортиром. К тому моменту я понимала уже только ребятенка, которого заставили на мне учить английский, и он попеременно спрашивал, как меня зовут, и задумчиво повторял "Ка-за-ки-стан". Не моя вина, если через много лет подросший индус будет рассказывать вам о туристке Казакистан из Тани.

Короче, немыслимыми усилиями я поняла следующее: у индусов есть своя гордость. Йа-йа, очень сильная национальная гордость, и она не может допустить, чтобы русская туристка рыдала в их поезде, потому что не может сидеть в Дженерал с низшими кастами. Они выше этих предрассудков, поэтому Мойша пойдет в Дженерал, я лягу на его полку, начальник поезда закроет на это глаза, а Руся... Руся сможет посидеть на нижней полке в ногах у другого индуса! Признаюсь честно, судьба Руси меня волновала уже не так сильно, как прежде, и я полезла, кряхтя, на свою лежанку. Кстати, полки у них три, а не две. Моя, конечно же, была под самым потолком. Но тут случился еще один приступ национальной гордости, и чувак с нижней полки обменялся со мной местами. Жизнь окончательно обрела краски. Мы легли с Русей, старались не думать о том, что завтра у нас охренеют шеи, потому что из окна немилосердно дуло (чувак знааал, что это выгодный обмен), и каждые полчаса вместе переворачивались на другой бок. Роскошь лежать на спине хотя бы одному из нас была недоступна, потому что Боливар с трудом выдерживал двоих. Во время одного из таких коллективных переворотов мной был обнаружен Мойша, который постелил себе на полу между полками. В семь утра он ушел, чтобы соблюсти гордость и не попасться нам на глаза в столь восхитительном самопожертвовании. Я в очередной раз прокляла свой авантюризм и уснула. Впереди нас ждали вторые сутки поезда и уже без Мойши с его полкой.

Пробуждение мое случилось под крики "Пани-пани". Песней с аналогичным припевом я терзала уши коллег весь прошлый год и только этой зимой открыла для себя, что "пани" – "вода" на хинди. Открыла не по собственной инициативе, потому что просыпаться в восемь утра от немузыкальных воплей водоносов не входило в мои планы. Но Руся подлил масла в огонь, выронив мобилу, и битых полчаса она разрывалась звуками будильника. Руся может спать даже под грохот танков, но я его растолкала и отправила затыкать неактуальный будильник. Поезд уже не спал, часть наших попутчиков вышла, и я радостно ринулась к свободным полкам. Но Мойша охладил мой пыл. К обеду ему придется нас покинуть, и его благословенная полка перейдет кому-то другому, вероятнее всего, не столь склонному к самопожертвованию. Да, в индийских поездах места продаются по всему пути следования. Один вышел – следующий зашел. Никаких шансов для русских олухов доехать до Гоа, минуя сортир. Зато наша история стала легендой, передававшейся из уст в уста по всему поезду. Мойша еще радостно сказал мне, что эта поездка – лучший способ познакомиться с Индией, потому что только в поезде можно встретить представителей всех существующих каст. Я уж не стала ему говорить, что к высшим кастам в купе с кондиционером нас не пустили на пушечный выстрел, а с низшими в "Дженерал" я трусливо не села сама, поэтому себя характеризую как нечто среднее. Вроде уже не сру на рельсы, но и еще не сияю золотыми зубами. Мойше мы очень полюбились, особенно Руся, который со всем соглашался. Я подозреваю, это от того, что он ни хрена не понимал, а я переводить отказывалась. Под конец своего пути наш индийский спаситель передал нас на поруки своему другу из соседнего вагона и очень просил его запомнить, потому что он нас в случае чего, спасет. Сидевший рядом вновь прибывший отец семейства возмущенно сказал, что он сам позаботится о заблудших овечках, и тут же спросил Мойшу, почему мы не едим. Мойша, извиняющееся сверкая зубами поведал, что не едим мы со вчерашнего дня, и я окончательно почувствовала себя нашкодившей кошкой, которая забралась в чужой дом, оккупировала лежанку и теперь сопротивляется заботе новых хозяев. Русю отвели на перрон, и он купил нам бананов. Я высунула морду в оконную решетку, грызла банан и как никогда чувствовала единение с предками. А потом стремительно оголодала и решилась заказать-таки поездную еду. Дело в том, что в коробочках, которые получали наши попутчики, я не наблюдала приборов и еще не прониклась духом Индии настолько, чтобы жрать руками, тем более грязными, тем более рассыпчатый рис. Но оказалось, что вилка все-таки покоится внутри коробочки, а вот термоядерный набор специй мне оценить было сложнее. Я дышала огнем, пускала дымные колечки из ушей и пыталась потушить пожар выступающими слезами. В итоге коробочка досталась более стойкому к чили-карри-фигпоймичему Русе, а я вообще расхотела есть до конца жизни. Близился вечер, отец семейства с красивой женой и дочкой-очаровашкой нас покидали, и впереди была еще одна таинственная ночь.

Я оставила Русю в очередной бесплодной попытке найти на перроне лысую сволочь в обличье проводника, а когда вернулась, все освободившиеся полки оказались заняты развеселой компанией пьяных малолеток. Я бы определила их к высшей касте, потому что одеты они были в разы лучше всех, кого я до этого встречала. Наша белая кожа не произвела на них должного впечатления, а национальная гордость в силу возраста, еще не проявилась. Они безостановочно ржали, в контакт не вступали, и нехитрый подсчет малолеток и свободных полок неумолимо приближал меня к сортиру. После того, как рядом прибомбившаяся морда попыталась построить со мной разговор снисходительным тоном и закончила его вопросом "То есть, у вас холодно, вы живете рядом с Рашей... значит глушите водку для сугреву?" я вспомнила  уже о своей национальной гордости и громогласно послала их всех на хуй. Так индусы стали понимать по-русски. День языковых феноменов просто! Больше в контакт с психической малолетки решили не вступать и переключились на Русю. После той поездки я уверена, что мой любимый может найти общий язык и с бурым медведем, и с инопланетянами, и с лохнесским чудовищем, так что мне неслыханно повезло. В общем, под мое гневное фырчание он подружился с этими говнюками, что-то рассказал о себе (как?), узнал, что они едут в армейский отпуск, иии... Их места начинаются с цифры 46, а 45-я полка принадлежит нам. Одна свободная полка на весь поезд. Провидение? Предварительно выселенная малолетками бабка? Мне уже было все равно. На этом чудеса не закончились, потому что агрессивно настроенная банда убралась на места, как только я объявила, что хочу спать. Предводитель же банды настойчиво постучался мне в книжку, которой я демонстративно огородилась от их пагубного влияния, и начал мне втолковывать, что они отдают нам еще одну полку, и специально для нас они будут спать вдвоем на одной. Когда глаза мои достигли прически, я выдавила "Why?" Предводитель заржал и спросил: "А что тебя не устраивает?". Сил разбираться с этими подарками судьбы и психологией распальцованных малолеток у меня уже не было, поэтому я буркнула слова благодарности и легла в надежде, что до индийской армии еще не докатилась старая лагерная традиция мазать зубной пастой строптивых, вроде меня.

Без вынужденных переворотов дуэтом и тяжелых ручищ, которые любит нежно взваливать на меня мой мужчина, ночь прошла просто восхитительно. Утром малолетки по-прежнему опасливо со мной не разговаривали, часы показывали, что 40 часов пути позади и мы уже давным-давно должны быть на месте. Я уже смиренно поела специй с вкраплениями риса и стала собираться. Еще пять часов опоздания, опустевший вагон, ушедшие по-английски солдатики (нет, меня все равно не мучает совесть, что я явила им силу русского мата) и мы в Гоа. Я покидала вагон с чувством, что сейчас меня окликнут с вышки, скажут, что произошла ошибка и амнистию мне отменили, поэтому я должна вернуться за решетку. Так что когда на выходе с вокзала у меня потребовали билет, я аж подскочила в ужасе. Зачем нужен билет на выходе? А если я его уже использовала не по назначению?

Все это стерлось уже через 30 минут, когда сквозь пальмы я увидела блеск волн. Гоа, Гоа, ад позади и впереди только десять дней рая. Но это уже совсем другая история.

Текст: Татьяна Фоминова

Читать другие материалы:

О Боже, какой мужчина!

Первая брачная ночь

Поцелуй в зад 

Тогда и только тогда, когда