Стреляй

В последние месяцы Марину и Алишера было почти не увидеть вместе: Алишер пил, Марина бесилась, Марина бесилась, и Алишер пил. Может, круг не имел начала, но Марина, конечно, считала виноватым Алишера, и Алишер пил. Для Марины такое поведение казалось предательством, не имеющим оправдания – вместо того, чтобы помогать ей и делать хоть что-то полезное, он заседал в барах, а потом спал весь день, как убитый, а потом еще и обижался, что она злится.

Умные и не очень, добрые и злые, скучные, смелые и трусихи, все женщины в определенных ситуациях ведут себя совершенно одинаково. Их мужья мечтают быть оставленными в покое, но дать кому-то покой, покуда она сама беспокоится, женщина не в состоянии. Марина отменно пилила Алишера – не парой-тройкой убогих заезженных фраз. Нет, начитанная Марина формулировала сложно и точно, претензии высказывала долго и изуверски, так что под конец у Алишера начинал дергаться глаз.

Они шли домой воскресным днем из гостей, Инна и Эрнест, друзья Марины, звали их на обед. Марина искренне любила Инну, но с трудом переносила ее теперешнее превосходство – она привыкла, что у нее все лучше, чем у Инны. И хотя сегодня она не планировала ссориться, и не хотела портить выходной, она все равно не удержалась и в энный раз высказала Алишеру все свои обиды.

– Марина, по сравнению с абсолютным большинством людей на Земле мы живем очень даже хорошо.

– Вот и говорил бы это себе, когда вкладывал наши деньги непонятно куда непонятно зачем.

– Ты всю жизнь будешь мне этим пенять?

– А ты всю жизнь будешь пить коньяк по утрам?

Алишер тяжело вздохнул.

– Тухлое выражение лица.

– А?

– Тухлое выражение лица, вот с чем ты стала ассоциироваться.

В прежнее время Марина оскорбилась бы до глубины души и разыграла сцену в лучших традициях своих неполученных ролей, но сейчас она сказала просто:

– Да иди ты.

Они помолчали.

– Никому, кроме меня, – мстительно сказала Марина, – ты не нужен.

Алишер не нашел, что возразить.

– Мне очень нравится Инна, – Алишер попробовал перевести тему. Марина ничего не ответила, и он продолжил: – По правде говоря, гораздо больше, чем Эрнест.

– Почему это? – Марина удивилась.

– Эрнест хороший парень, но довольно обычный.

– А Инна, можно подумать, необычная?

– Мне казалось, она твоя подруга.

– Да, но это не мешает мне смотреть правде в глаза. Инне невероятно повезло с Эрнестом.

– Разве Эрнесту не повезло с Инной?

Марина закатила глаза.

Пару месяцев назад Алишер сдал их дом в аренду и снял небольшую квартиру во вполне престижном районе, и хотя жить так было легче, Марине стало только тяжелее.

– Как подумаю, что в моих ящиках лежит чужая одежда...

– Мариш, ну не начинай.

– В моем холодильнике хранятся чужие продукты, на моем диване лежит чужая тетка, в моей...

– Ты так говоришь, как будто большевики отобрали твой дворец и окурки на пол бросают, – Алишер хихикнул, – А ты тем временем в Стамбуле продаешь за бесценок последнее украшение.

– Ты остроумен, как наша команда КВН. Вызываешь одно только чувство стыда.

– Зая, все будет хорошо.

– Когда?

– Скоро.

– Ненавижу безосновательную уверенность.

– А если не будет? – спросил Алишер.

– Ты у меня спрашиваешь?

– Да, Марин. Если не будет? Что тогда?

Марина растерялась: эти вопросы всегда задавала она.

– Ты вечно будешь ходить со своей кислой миной? – настаивал Алишер.

Он поймал ее потухший взгляд, и внезапно ему стало жаль ее. Он потянулся ее обнять, но она сморщилась и оттолкнула его.

– Потому что, – Марине хотелось плакать, но виду она не подавала – говорила еще высокомернее, чем обычно, – Я смотрю на вещи трезво. В прямом смысле этого слова.

– Ты смотришь на вещи занудно, – беспечно сказал Алишер. – Ты мне напоминаешь Ларису Шиленкову.

– Кто это?

– Моя одноклассница. Она была отличницей и вечно рыдала. Если ей ставили четыре, она рыдала, пока ей не ставили пять. Ты тоже так делаешь, ты думаешь, если ныть на одной ноте, то все само собой образуется.

– А зато ты, – прищурилась Марина, – похож на Олжика. В третьем классе его вырвало прямо на уроке у доски, и до самого выпуска вся школа только так его и знала – это Олжик, которого вырвало прямо на уроке у доски.

– Не вижу связи.

– Если ты не видишь столь очевидных вещей, ничего удивительного, что ты разорился.

– Марин, – спросил Алишер чуть погодя, – но должна же ты думать о чем-то еще.

– Что ты имеешь ввиду?

– Не можешь же ты с утра до ночи думать о своем неудачном замужестве.

– Я никогда не говорила, что жалею о нашем браке. И я никогда не жалела. Я лишь надеюсь, что мне и не придется.

Алишеру стало неловко.

– Я хотел спросить, о чем ты думаешь, помимо наших проблем.

Марина думала об "Аббатстве Даунтон", и об оранжевом смокинге от Стеллы МакКартни, и об агар-агаре, который можно купить в магазине для кондитеров-любителей, чтобы потом сделать зефир, о мятной эссенции из того же магазина,  и о том, что нужно позвонить маме и родителям Алишера, и о том, что нужно почистить чайной содой чайные чашки, и о Русе Ержанове, который ухаживал за ней два года назад, а она отвергла, а он недавно купил виллу на Комо, но она только вздохнула и ничего не ответила.

И когда они заходили в подъезд, она тихо прошипела:

– У нас там было свое крыльцо и своя дверь, а тут чертов домофон и куча квартир на площадке.

– Какая же ты зануда.

– А ты банкрот.

Перед самой квартирой она победно закончила:

– И пьяница к тому же.

Продолжение следует.

В ролях:

Алишер – Дарын Тохтаров

Марина – Светлана Ким-Авутбаева

Фото: Индира Бадамбаева

Сценарий: Малика Бадамбаева

Читать следующую серию